(Завершению книги «Прыжки через порог» посвящается)
"…Беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом вашим, и грехи ваши отвращают лицо [Его] от вас, чтобы не слышать.
Ибо руки ваши осквернены кровью и персты ваши - беззаконием;
уста ваши говорят ложь, язык ваш произносит неправду.
Никто не возвышает голоса за правду, и никто не вступается за истину;
надеются на пустое и говорят ложь, зачинают зло и рождают злодейство;
высиживают змеиные яйца и ткут паутину; кто поест яиц их, - умрет, а если раздавит, - выползет ехидна...
Пути мира они не знают, и нет суда на стезях их; пути их искривлены, и никто, идущий по ним, не знает мира.
Потому-то и далек от нас суд, и правосудие не достигает до нас;
ждем света, и вот тьма, - озарения, и ходим во мраке"
(Ис.59:2-5,8-9)
…Весь этот шум, все эти напряженья,
Мрак суеты бушующей и злой,
Все эти возгласы, телодвиженья,
Как взмахов тёмных крыльев отраженье
В воде свинцово-стылой неживой,
И скрежет вялых звуков погребенья,
И топот свадеб, и разлук убой,
Искусственные вопли ободренья
Среди повального грехопаденья,
И кровь убитых, и шакалов вой;
И крики сов и аспидов полночных,
И похотливых блеянье козлов,
Аврал уродств моделей худосочных,
Зловонье бизнеса мужей порочных
Без тени совести, без смысла слов;
Этот неодолимый запах тленья
Там, где культуры грудились цветы,
Где вместо ветра страсти — дуновенье
Всегда, во всём и всюду извращенья
Натурприроды, правды, красоты;
Размяклые не люди – а виденья,
Не образы – а блики пустоты,
Не мысли – а сплошное одуренье:
То – тонущее в волнах ожиренья
То тощее – в дурмане наркоты;
Эти телеразврат, телеубийство,
Ввергающие в ада тьму юнцов,
Коньяко-водко-пиво-кровопийство,
Это бездолье детское и свинство
Опущенных их матерей, отцов;
Этот, ликующий оргазм животный,
Жующий плоть живую, словно кекс,
И изрыгающий её в горячке рвотной
Миру в лицо, как музыку – в стан нотный
Одной призывной нотой: "Секс! Секс!! Секс!!!";
Это химеры денежной обличье –
Жестокой, алчной, подлой, злой, скупой,
Одной себе поющей гимн величья
Как правящей царице безразличья
В мире, объятом похотью и тьмой;
Эта бесстыжесть, это лицемерье,
Этот повсюдный наглости туман,
Продажность, лживость, ни во что неверье
В стиле американского задверья —
Этот маразматический дурман;
Вся эта грязь и муть тупой сноровки
Всё мракоподражанье, весь озноб
Ума — и царствие татуировки,
Убийств, абортов (в ад прямой путёвки),
Куренья табака (путёвки в гроб);
Вся эта смрадность богоотверженья
При многоговорении о Нём,
И это в бездну тихое скольженье,
Эта неотвратимость пораженья
Всего, ради чего мы здесь живём;
Вся эта кутерьма самопризнаний
Себя – проводником слепых людей,
Во тьме бредущих по полям страданий,
Или первейшим пастором признаний
Себя в обильи нынешних церквей,
Амбиции – без всяких оснований
Нимб святости апостольства носить,
Претензии на лучшесть толкований
Библейских образов, картин, сказаний
При нежеланьи по-библейски жить —
Весь этот тлен душ, разумов, сердец:
Гласит нам, что приблизился КОНЕЦ.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
1) "Красавица и Чудовище" 2002г. - Сергей Дегтярь Это первое признание в любви по поводу праздника 8 марта Ирине Григорьевой. Я её не знал, но влюбился в её образ. Я считал себя самым серым человеком, не стоящим даже мечтать о прекрасной красивой девушке, но, я постепенно набирался смелости. Будучи очень закомплексованным человеком, я считал, что не стою никакого внимания с её стороны. Кто я такой? Я считал себя ничего не значащим в жизни. Если у пятидесятников было серьёзное благоговейное отношение к вере в Бога, то у харизматов, к которым я примкнул, было лишь высокомерие и гордость в связи с занимаемым положением в Боге, так что они даже, казалось, кичились и выставлялись перед людьми показыванием своего высокомерия. Я чувствовал себя среди них, как изгой, как недоделанный. Они, казалось все были святыми в отличие от меня. Я же всегда был в трепете перед святым Богом и мне было чуждо видеть в церкви крутых без комплексов греховности людей. Ирина Григорьева хотя и была харизматичной, но скромность её была всем очевидна. Она не была похожа на других. Но, видимо, я ошибался и закрывал на это глаза. Я боялся подойти к красивой и умной девушке, поэтому я общался с ней только на бумаге. Так родилось моё первое признание в любви Ирине. Я надеялся, что обращу её внимание на себя, но, как показала в дальнейшем жизнь - я напрасно строил несбыточные надежды. Это была моя платоническая любовь.
